Форма балдахина и паруса

Драпировочное обрамление проемов в сочетании с виноградными гроздьями и традиционными подсолнухами использовано в Успенском соборе Киево-Печерской лавры. Подобным образом оформлена царская ложа в церкви Знамения в Дуброницах в России (1690- 1704). Этот же декоративный элемент введен французским скульптором-художником II. Пино в проектах статуи Петра I и Триумфальных ворот в Петербурге. Свисающим лепным драпировочным занавесом с ламбрекенами в стиле рококо декорирован входной арочный портал дома на площади города Шумперка в Чехословакии.

Это еще раз свидетельствует о художественно-стилевой общности искусства в общеевропейском масштабе. Насколько популярно было использование балдахина в дворцово-усадебной архитектуре (от спальни до главного фасада), настолько же эффективными оказались свисающие драпировки, интимно укрывающие культовые скульптуры в костелах. Все евангелисты Ларетанской капеллы костела бернардинцев в Гродно находятся под сенью «матерчатых» шатров. Страждущий Христос в боковом алтаре костела кармелитов в Глубоком также тщательно укрыт балдахинным шатром, и только чуть раздвинутые полы позволяют созерцать его фигуру. Алтарь с балдахином в завершении был устроен в доминиканском костеле в Столбцах.

Форма балдахина и паруса была популярна и в решении рокайльных амвонов. Под «матерчатым» балдахином мастер, создавший резные царские врата (в экспозиции ГМ БССР), открывает картину «Тайная вечеря». Ангелочки путти, собрав на себе груду драпировок, как бы по случайной прихоти раскрывают зрителю алтарь Марии в костеле тринитариев в Братиславе. Используя обилие драпировок на фоне архитектурных конструкций, зодчие рококо, как своеобразной вуалью, «укрывали» тектонику от зрителя, пытаясь представить посетителям все видимое как бы плывущим и эфемерным, отвлечь человека от логического восприятия действительности. Чрезвычайно широкое (и столь характерное для иллюзорного стиля рококо) распространение получила техника в которой легко и быстро выполнялся желаемый декор интерьера. В этой технике создавались и многие предметы дворцового обихода.

Для завершения архитектурных доминант как дворцовых, так и культовых зданий широко используется форма королевской короны в насыщенно декоративно-пластическом решении. Шпиль капеллы Нового замка в Гродно был увенчан короной — эмблемой Славы, ставшей непременным атрибутом европейских дворцов первой половины и середины XVIII в. Королевской короной архитектор М. Д. Пёппельман завершает Южный павильон дрезденского дворца Цвингер (1711 — 1722). Использование этого декоративного элемента было апробировано в России еще в 1790-1704 гг. архитектором И. П. Зарудным в церкви Знамения в Дубровицах. Сложные покрытия дворцов Меншикова в Ораниенбауме и на Васильевском острове В Петербурге увенчаны княжескими коронами.

Наследуя традиции русского православного зодчества, создатели рокайльных дворцов в России широко используют луковичные главки в причудливом игрушечном декоративном оформлении сусальным золочением, гирляндами, орнаментикой. Подобными маковками завершены дворцовые церкви в Царском Село; Зимнем дворце в Петербурге. Характерна вычурность четырех реберного высокого купола, завершающего центрический объем дворца в Чернавчицах и скорее подходящего для культового здания, чем дворцовой постройки. Аналогичное купольное завершение использовано Ш. Б. Цугом в проекте; рокайльного дворца Г. Врюля и Дрездене (1752).

Много общего в композиции Черпанчицкого дворца с купольным павильоном «Катальная горка» в Ораниенбауме, которая, по словам И. Э. Грабаря, «представляет собой настоящую декоративную игрушку».

В декор дворцовых зданий зодчие рококо внесли совершенно новую, чисто прикладную форму — вазу, трактованную в характерной экспрессивной пластике. Этот заимствованный из дворцового интерьера декоративны элемент использован в проекте дворца Радзивиллов в Чернавчицах, капелле Нового замка в Гродно. «Пламенеющая» или укрытая цветами ваза становится непременным декоративным атрибутом произведений И. К. Глаубица в рокайльный период его творчества. Декоративные кубки он устанавливает по краям меж ярусных профилированных поясов (Софийский собор в

Полоцке, костел доминиканцев в Забялах-Волынцах, алтари костела бернардипок в Слоииме), декорирует позолоченными вазами орган костела Иоанна Крестителя в Стодовичах. Не только сама ваза, но и поддерживающий се постамент обретают выразительные фигурные очертания, обильные лепные украшения. Подобные вазы с рокайльными языками, букетами в нежной полихромией раскраске установлены у основания кулисных алтарей Софийского собора в Полоцке. В архитектуре рококо вазам наравне с традиционными приемами композиционных членений — пилястрами, колоннами, проемами — отведена важная роль в организации ритмических построений фасадной плоскости здания. Ритмику завершающих парапетов зданий на площади Станислава I в городе-музее Нанси и Бурбонского дворца (архит. Гваршши, 1722-1729) в Париже организуют рокайльные вазы. Такое же значение, довольно важное для столь незначительного элемента декора, придано рокайльным кубкам на парапетах дворцов Сан-Суси в Потсдаме, архиепископа в Праге, дома Пашкова в Москве. Ажурные ограды курдонеров дворцов и их легкие фигурные ворота непременно завершались кубками, охваченными окаменевшими языками пламени, рокайльными завитками (ворота дворца Э. И. Бироиа в Рундале, отель Мисьои Руаяль в Нанси, королевский дворец в Виляиуве в Варшаве, дом Пашкова в Москве). В инвентаре Поставского графства 1765 г. о городском рынке, выполненном в стило рококо, сказано: «Лавки, кругом каменные, с четырьмя резной работы фигурными, вокруг с 18 вазами…» «Пламенеющая» ваза как аксессуар встречается и в произведениях графики (гравюра Я. Мондона «Напряженный аккорд» (1736) и др.).

Неисчерпаема изобретательность архитекторов рококо в компоновке отдельных деталей скульптурного оформления фасадов. В декоре Дятловского дворца кроме раковин, завитков-рокайлей, листьев аканта, гирлянд, драпировок, геральдических знаков и гербовых картушей использованы медальоны с портретными барельефами. Подобная рельефная портретная галерея представлена архитектором В. В. Растрелли в подоконных медальонах Строгановского дворца в Петербурге. Обильный рокайльный скульптурный декор был щедро размещен на балюстрадах и фронтонах Чернавчицкого дворца. Объемная скульптура выполняла здесь и функцию завершения здания, подчеркивала его вертикальным.