Архитектура и искусство XVIII в.

Архитектура и искусство XVIII в. служили абсолютистским режимам королей, аристократии, церкви. В Европе XVIII в. назревает острое противоречие между родовой аристократией и третьим сословием, что, например, во Франции привело к буржуазной революции. Пасуя перед силой нового нарождающегося класса, феодальная верхушка замыкается в скорлупе своей среды, культивируя образ жизни, полный беспечности и удовольствий. В искусстве рококо, как в зеркале, отразилось мировоззрение феодального общества, стоящего на грани своего крушения. Общественные правы аристократии характеризовались полным равнодушием к проблемам, уходом от реальной действительности в мир иллюзий, художественного вымысла, интимных переживании.

Середина XVIII в. явилась той высшей отметкой, когда получили свое крайнее проявление пороки социально-политического устройства шляхетской Речи Посполитой, когда феодально-крепостнические отношения в ной достигли кризисной стадии. В отличие от искусства барокко, которое обслуживало облеченную неограниченной властью и экономическим могуществом верхушку феодального общества, рококо явилось иллюстрацией социально-культурного кризиса Речи Посполитой. Падение престижа королевской власти и невиданный размах своеволия и произвола соперничавших магнатских конфедераций, карликовых «государств» привели страну к политической дестабилизации. В результате в общем-то успешной борьбы магнатов и шляхты за сословную «золотую свободу» от централизованной королевской власти страна распалась на ряд фактически самостоятельных магнатских провинций.

Упадок феодального мира, разложение и нарастающее беспокойство аристократии, потерявшей всякий интерес к явлениям общественной жизни, переставшей ощущать свою ответственность за государство и общество в целом, существенно отразились на архитектуре и искусстве этого времени. Эпиграфом общественной позиции придворной элиты XVIII в. можно было бы поставить высказанную французским королем Людовиком XV сентенцию «после пас — хоть потоп» В Белоруссии эту позицию иллюстрировала обстановка во дворце подскарбия надворного литовского А. Тизонгауза в Гродно, где «имелись великолепные залы для приемов и балов, в которых развлекались даже в труднейшие для страны времена».

В эту эпоху особенно ценились чувство, воображение, интуиция. Обостренное внимание к ним приводило к обогащению художественного языка, арсенала выразительных средств, вызванных к жизни потребностью общества в обновлении и обогащении эмоциональных импульсов. Мастера рококо красочной лепной феерией пытались приукрасить жизнь, сгладить противоречия человека с его социальным статусом, культивировать его представление о мире как о развлекательном празднике. Искусство рококо повествует нам о человеке, которым овладело ощущение неустойчивости, мимолетности и призрачной эфемерности жизни. И несмотря на утверждение материалистической точки зрения па бытие, в аристократическом мировоззрении продолжает господствовать агностицизм, ставивший под сомнение человеческую способность к познанию. Поэтому в искусстве, воплощающем эту философию, обнаруживаются переходящие разумные границы изящество и утонченность, болезненные излишества. Творчество художники» и архитекторов эпохи вызывает ощущение неуравновешенности и беспокойства, циничного нигилизма и одновременно обнаруживает тонкую восприимчивость, легкое изящество и неограниченную фантазию.

В искусстве рококо воплотилось новое, гедонистическое мировоззрение. Выявление путей его реализации позволяет понять и оправдать вычурность, декоративность и усложненность художественных произведений этого периода. Именно миру эмоциональных, индивидуалистических проявлений, зыбкому ожиданию изменений, динамике отрицания и движения импонировали «неправильные» криволинейные формы, так же как прямая геометричность, регулярность впоследствии будут отвечать мировоззрению эпохи Просвещения с ос апелляцией ко всеобщему порядку и строго канонизированной гармонии. Искусство, служащее аристократии, характеризовалось уходом от действительности в хрупкий мир туманных иллюзий, видений и грез, утонченной изысканности. Нарочный героизм и напыщенная величественность уходят на второй план. Теперь в искусстве господствуют приятный эффект с неглубоким содержанием, пренебрежение к логике и серьезности. Искусство рококо отражало гедонические настроения аристократии, конкретно-чувственную основу ее салонно-сентиментальной жизни, духовное бегство от действительности в мир театрализованных представлений, интимной игры, художественного вымысла, утонченных переживаний, роскоши, комфорта и наслаждений. Ужо само название резиденции прусского короля Фридриха II Сан-Суси в Потсдаме означало «без забот». Подобная сущность нового искусства вызвала отрицательное отношение к нему ряда передовых людей того времени, например Вольтера, называвшего Версальский дворец «роскошной безделушкой». «Французы создают преимущественно произведения льстящие, привлекательные, эффектные, признавая самым важным этот фривольный, угодливый поворот в сторону публики»,- характеризует искусство эпохи Гегель. А. И. Герцена возмущала бессодержательность стиля и везде господствующие «эффект, поза, натяжка, пастораль на паркете, театральная декорация».

Беспечно-праздничный жизненный уклад помещичьих дворов во многом предопределил идейно-художественное содержание не только пластических искусств, по и светской литературы того времени, в которой, как отмечал Вольтер, «все жанры хороши, кроме скучного». В ней появляется целая галерея фантастических образов, человеческий масштаб которых теряется в окружающей их среде (Гулливер английского писателя-сатирика Свифта и Микромегас в сказочных философских повестях Вольтера).