Мазаччо и Флоренция

Конечно, переход от готики к Ренессансу произошел не в один день. Как ни удивительно, следующий после Джотто великий итальянский художник родился только в 1401 г., а значит, начал работать почти через столетие после умершего в 1337 г. Джотто. Во многом подобный разрыв объясняется эпидемией чумы — Черной Смерти, первая волна которой, опустошившая в XIV в. Европу, впервые достигла Италии 347 г., а в течение следующих четырех лет захлестнула весь континент, породив серьезные долговременные последствия. Вдобавок к массовой смертности и материальным потерям само средневековое общество претерпевало колоссальные перемены.

Художественная революция на севере, в Нидерландах, вела живопись к натурализму, светскости, техническому мастерству. А на юге казалось, будто Джотто никогда и не было.

Но каким-то чудом, с появлением флорентайского художника Мазаччо (Томмазо де Джованни ди Симоне Гвиди, 1401-28), настала весна. Именно Мазаччо оказался настоящим отцом ренессансной живописи, единственным из итальянских художников, кто понял смысл творчества Джотто.

Мазаччо навсегда остался молодым, прожив на свете лишь 27 лет, и все-таки его искусство кажется необычайно зрелым. Мазаччо — это прозвище, что-то вроде «глыбы», и созданные им образы также отличаются мощностью.

Но это огромный гений, могучий, убедительный, монументальный, перенявший у Джотто истинную гуманность и пространственную глубину. Одна из его ранних композиций написана для Пизанского собора.

В «Богоматери с Младенцем», центральной части ныне разрозненного полиптиха (многочастного художественного произведения), застывшая в скульптурном величии Мадонна восседает на троне опечаленная и суровая, держа на коленях обнаженного по византийской традиции царственного Младенца. Это полная противоположность придворной утонченности интернационального готического стиля. Но пафос не снижается, а нарастает от чудесного сочетания силы и беззащитности; даже грубоватые музицирующие ангелы кажутся чрезмерно серьезными.