Неразрешенные вопросы

Столь драматическое и настойчивое искусство порой калюется слишком назойливым: нам хочется самостоятельно разобраться во всем. Однако Эль Греко — великий манипулятор в лучшем смысле этого слова: он всегда стремится держать зрителя под физическим контролем. Даже не понимая, например, «Лаокоона», нельзя усомниться в значительности события, в тайный смысл которого мы, по своему незнанию, не можем проникнуть.

Буквально сюжет явно связан с троянским жрецом и его сыновьями. Но откуда здесь обнаженные женщины, причем одна — с двумя головами?

Даже если лишняя голова свидетельствует о незавершенности картины, она все равно кажется сверхъестественно уместной. После смерти Эль Греко «Лаокоон» был переписан: «вторая голова», которая смотрит в центр композиции, записана, изображенные анфас обнаженные фигуры были прикрыты одеждами.

Позже картине вернули прежний вид, в каком мы ее видим сейчас. Змеи странно тонкие, слабые; непонятно, почему мускулистые мужчины с таким трудом с ними борются. Становится ясно, что это не столько история, сколько аллегория зла и искушений, одолевающих беззащитное человечество.

Даже камни неубедительны, столь же нематериальны, как высокое облачное небо. Лаокоон и его сыновья — словно христианские мученики, с покорным смирением принимающие божественную кару.

Их тела совершенно ирреального пепельно-сиреневого оттенка лишены силы, у них нет точек опоры, жесты вялы, бессознательны. Лишь неукротимый огонь веры освещает поднятые к небу лица. В образе гибнущей Трои переде нами предстает Толедо, изображение которого составляло фон многих картин Греко.

Чем меньше понимаешь, тем больше завораживает эта картина. Для Эль Греко всегда самое главное — скрытый смысл, заключающийся у него не столько в предмете, сколько в манере письма, излучающего нереальный свет, который, несмотря на неразгаданные загадки, не кажется нам чуждым.